Иванов А.В. ВОЗВРАЩЕНИЕ К СОВЕТАМ: УТОПИЯ ИЛИ ИСТОРИЧЕСКАЯ НЕОБХОДИМОСТЬ

В новой статье доктора филос.наук, проф. Андрея Владимировича Иванова детально обосновывается интересный и дискуссионный тезис: несовместимость западного института политических партий с российской цивилизацией и, соответственно, необходимость на новом уровне вернуться к советской системе народовластия.

Статья опубликована в «ВЕСТНИКЕ МОСКОВСКОГО УНИВЕРСИТЕТА», СЕР. 12. ПОЛИТИЧЕСКИЕ НАУКИ. 2022. № 6. с. 22-39.

Но Россия – вот это глыба…

Лишь бы только Советская власть!

С.А. Есенин

 

1.  Отношение к политическим партиям в современной России и в истории отечественной мысли

 Первый ключевой тезис данной статьи – принципиальная несовместимость западного института политических партий с российской цивилизацией, ее собственными демократическими традициями государственного управления и самоорганизации народной жизни. Это особенно зримо проявилось в последнее время. Известно, что во времена войн ключевую роль играют три элемента общественно-политической жизни: государственная власть, армия и народ. Лишь от них зависит победа в войне: от государственной власти – умелое стратегическое планирование и рациональное управление страной с жестким контролем над всеми сферами общественной жизни и, прежде всего, над самой государственной бюрократией; от армии – профессиональное умение воевать и воля победителя; от народа – готовность жертвовать всем для победы, а также безусловное доверие армии и правительству. Это победное триединство выражено в известной формуле: «Все для фронта – все для победы!». Отсутствие такого единства, ведущее к поражению, зафиксировано в не менее известных, но не героических, а панических формулах: «Измена!» и «Спасайся, кто может!».

Нынешняя ситуация эту закономерность полностью подтверждает: власть, армия и народ в экстремальной ситуации самостоятельно справляются (хорошо ли плохо – это отдельный вопрос) со своими функциями, не обращая внимания на политические партии. Последним остается в основном медийная деятельность, где партийные различия практически нивелируются. Партии, правда, пытаются организовать материальную помощь фронту, но оказываются в этом на порядок менее эффективными, чем  естественным образом сложившиеся в регионах народные структуры поддержки армии, чуждые  политическим амбициям и саморекламе[1].

Можно указать на то, что институт политических партий эффективен в мирное время, как оптимальная форма выявления многообразных народных интересов, а также как важнейшее средство рационального функционирования и обновления властных структур. Во времена войн, требующих от общества консолидации всех сил, партийная деятельность естественным образом отходит на второй план. Этот тезис  более или менее справедлив в отношении западных парламентских демократий. Но применительно к России может быть дано иное и, на наш взгляд,  более убедительное объяснение: нынешний военный конфликт на Украине лишь сделал очевидным инородность института политических партий для российской государственности и российской евразийской цивилизации в целом. Он рано или поздно должен быть заменен на собственные, хорошо зарекомендовавшие себя в истории, демократические институты общественного волеизлияния и государственного управления.

Обоснуем данный тезис, понимая его достаточно радикальный характер, особенно для сложившегося у нас постперестроечного политического и политологического дискурса.

Во-первых, основная масса населения в России отрицательно относится к существующим политическим партиям. По данным социологического исследования 2021 года 63% населения не видят ни одной партии, которая выражала бы их коренные интересы[2]. По данным директора Федерального научно-исследовательского социологического центра Российской академии наук, академика РАН М.К. Горшкова, политическим партиям доверяют лишь 15% россиян. Это низший показатель по сравнению со всеми другими государственными институтами, где, например, Российской академии наук доверяют 46% граждан[3].

Во-вторых, отношение к западному институту политических партий в России всегда было достаточно негативным со стороны ученых и самых разных общественно-политических лагерей. Например, ко всеобщему, тайному и равному избранию партийных депутатов отрицательно относился Д.И. Менделеев, полагая, что таким образом правильный выбор наиболее достойных людей сделан быть не может[4]. С его точки зрения, нужны качественные требования к  талантам и практическим делам того, кто избирает и избирается; а выдающийся отечественный историк В.О. Ключевский писал: «Я вообще не сочувствую партийно-политическому делению общества при организации народного представительства. Это: 1) шаблонная репетиция чужого опыта; 2) игра в жмурки»[5].

В жесткой критике партийного парламентаризма сходились русские консерваторы (К.Н. Леонтьев и К.П. Победоносцев) и коммунисты (В.И. Ленин); почвенники (Ф.М. Достоевский) и анархисты (М.А. Бакунин). Лаконичную и точную характеристику им дали такие разные русские философы, как Л.П. Карсавин и Н.А. Бердяев. Л.П. Карсавин писал, что в демократиях «вся государственная власть сконцентрирована в небольшом и оторванном от народа правящем слое, на авансцене которого вертятся парламентарии и журналисты, а за кулисами вертят чуть ли не всем банкиры»[6]. Другую негативную черту партийного парламентаризма подметил Н.А. Бердяев. «В ваших демократиях, — писал он в работе «Философия неравенства», — господствует человеческое количество, и вы думаете, что за ним стоит народ. Но это есть великая ваша ложь, которая должна быть изобличена. Человеческое количество есть пыль, носимая волей ветра. И воля этого человеческого количества не может быть волей народа. Воля эта не может быть случайной суммой, колеблющейся от всякого дуновения. Уже одно то, что ваше царство демократии раздирается борьбой партий и что партиям отданы в нем судьбы государств, свидетельствует против вас и не позволяет верить, что народ находит в нем свое выражение. Демократическое правление есть в конце концов фикция. Я говорил уже, что в действительности возможны лишь аристократия или охлократия. Тирания партий редко бывает аристократией. Там не происходит подбора лучших и способнейших»[7].

Любопытно, что даже многие российские либералы и западники, непосредственно познакомившись в эмиграции с плодами европейской партийной демократии, радикально меняли свое мнение о ней и переходили на почвеннические позиции, как, например, А.И. Герцен и П.И. Новгородцев. Последний отмечал, что в демократиях, где борются различные политические партии, всегда ощущается нехватка высших нравственных начал и объединяющих ценностей, что неизбежно рано или поздно приводит к «разрушению основ государственной жизни»[8].

Указанные недостатки присущи всем демократиям, но в России они становятся особенно явными, учитывая специфику ее природно-географических условий, своеобразие исторического опыта, многонациональный состав населения, собственные политические и ценностные традиции, на чем мы еще остановимся ниже. Самый же главный порок всех партийных демократий заключается в том (здесь абсолютно прав Л.П. Карсавин), что партии не только не отражают коренных интересов народа, в лучшем случае выражая лишь частный партикулярный интерес отдельных социальных групп и кланов, но и маскируют подлинное господство теневых псевдоэлит (политических, военных и особенно финансовых). Партии и парламенты во всех странах, особенно в последние кризисные годы, не решали и не решают вопросов стратегического развития стран: заключения договоров, вступления в войны, подбора управленческих кадров на высшие государственные должности, решения важнейших экономических, финансовых или социальных проблем. Это всегда делают люди из крайне немногочисленных правящих кругов, явных и/или теневых. А если окончательный выбор и предоставляется парламентским структурам, то этому предшествует массированная информационно-пропагандистская обработка сознания и депутатов, и электората. И эти псевдоэлиты, в отличие от истинных элит, защищают в первую очередь личные и корпоративные интересы, жертвуя ради них интересами национальными. Можно согласиться с теми исследователями, кто считает партийную парламентскую демократию вовсе не универсальной, а исключительно буржуазной и исторически преходящей формой демократии, весьма далекой от подлинного народовластия[9].

В-третьих, следует констатировать, возвращаясь к реалиям отечественной партийной жизни, весьма низкий интеллектуальный и общекультурный уровень наших партийных деятелей всех уровней. Им не хватает ни стратегического политического мышления, ни знания истории и традиций России, ни системного видения того, что сегодня происходит в мире, ни причастности к подлинным нуждам своих избирателей. Об этом в практическом плане говорит неспособность всех партий решить, по крайней мере, две принципиальных проблемы российского общества: а) изменить тупиковую линию реформ отечественного образования последних пятнадцати лет, приведших его к очевидной деградации; б) осознать и законодательно обеспечить развитие Сибири, как стратегического региона России в условиях разворота ее политики на Восток, в сторону так называемой «Большой Евразии»[10]. В теоретическом же плане все партийные программы, с которыми мы ознакомились, от единороссов до коммунистов не дают ясных и последовательных ответов на три фундаментальных вопроса:

— что представляет собой Россия как самостоятельный, не похожий ни на Восток, ни на Запад, культурно-географический мир, раскинувшийся от Балтики до Тихого океана?

— каким вы видите облик будущей России и, соответственно, к каким историческим целям мы должны стремиться, учитывая обострившиеся противоречия сегодняшнего этапа мирового развития?

— какие отечественные традиции государственного управления будут востребованы, как неизбежное политическое следствие отказа от разрушительной вестернизации трех последних десятилетий и избавления от язв ельцинизма?

На третий из этих вопросов мы и постараемся дать ответ в данной статье.

2. Евразийские традиции территориально-корпоративного представительства народа в органах власти

Что же могут предложить политическая мысль и реальная историческая практика России в качестве альтернативы европейским партийным демократиям, где хотя бы отчасти преодолевались пороки последней в виде низкого морального и интеллектуального качества избираемых во власть, минимизации всевластия теневых псевдоэлит и забвения общенациональных  интересов?

В России, как евразийской державе, всегда существовали собственные демократические формы народной самоорганизации, будь то общинное и вечевое самоуправление, казачий круг, артельные и кооперативные формы социального и экономического самоуправления[11]. Однако для нас важны альтернативы именно западным партийным выборам и партийному представительству народных интересов в высших органах государственной власти. Такой альтернативной формой было участие делегатов различных земель, племен, сословий, профессиональных корпораций и общественных объединений в выборах верховной власти, а потом и их собственное участие в них. Именно территориально-корпоративное представительство народных интересов может рассматриваться и как реальная отечественная альтернатива западным партийным демократиям, и, в известной степени, как форма противодействия государственному авторитаризму.

Коснемся лишь кратко основных исторических форм и проектов подобного государственного устройства в отечественной истории, учитывая, что эта проблема довольно хорошо исследована историками и политологами.

Прежде всего, следует указать на зачатки такого представительства в  евразийских кочевых государствах,  где верховного вождя-каана[12] выбирали на курултае. В него входили родственники каана, а также наиболее знатные и авторитетные представители всех территорий и союзных племен. Избранного таким образом каана у древних тюрок  девять раз обносили на белом войлоке вокруг священного костра, после которого его бессмертная часть души, называвшаяся «кут»,  как бы становилась выразителем воли Великого Неба и воли собственного народа[13]. Эти кочевые традиции выбора верховного правителя курултаем, съездом, собором высших представителей всех земель и племен данной государственной общности, восходящие к гуннской эпохе, сохранятся у казахов и узбеков Средней Азии вплоть до конца XIX века[14]. Важно, что этот кочевой собор носит во многом надродовой и даже надплеменной характер, где особую сакральную роль играет понятия общих кочевий, а потом и понятие общей земли. Воля вождя выражает и Волю Великого Неба, и Волю Земли, которая удостоверена и сакрализована волей выборщиков. Понятно, что к подобной кочевой «демократической» традиции надо относиться критически, ибо ей сопутствовали и архаическая мифология[15], и практически абсолютная власть приведенного к присяге каана, и жесточайшее военно-централизованное управление подданными, где приказы не обсуждаются, а беспощадные наказания практикуются за малейшее нарушение закона. Однако без решения того же монгольского курултая времен Чингисхана невозможно было не только обретение верховной власти, но также объявление войны и заключение мира. К тому же огромную роль здесь начинали играть личные качества и деяния каана (хана), где за излишнюю жестокость, недостойное поведение и провалы в политике следовало не только общественное осуждение тех, кто возвел его на трон, но часто и физическое устранение. И, возможно, именно моральная ответственность правителя была главным следствием этой территориально-корпоративной санкции на власть. Так, последний правитель империи Великих Моголов Ауренгзеб говорил: «…Предназначенный для престола я рожден не для себя одного, но для общественного блага, чтобы доставить моим подданным покойную и счастливую жизнь, насколько это совместимо с правосудием, высшей властью и безопасностью государства»[16].

Факт преемственности многих государственных структур Московской Руси от государственных традиций монголов (организация армии, почтовая служба и т.д.) сегодня  никем не оспаривается. Сложнее говорить о какой-то преемственности курултаев кочевых народов и земских соборов аграрной Руси XVI-XVII веков. Можно, правда, вспомнить легендарные публичные слова молодого Ивана Грозного на первом земском соборе 1550 года вскоре после вступления на престол. Они перекликаются со словами Ауренгзеба. «Молю вас, – обратился тогда царь Иван к многотысячной толпе, собравшийся возле стен Московского Кремля, – оставьте друг другу вражды и тягости, кроме разве очень больших дел: в этих делах и в новых я сам буду вам, сколько возможно, судья и оборона, буду неправды разорять и похищенное возвращать»[17]. Здесь налицо общность моральной ответственности верховной власти перед всеми землями и сословиями (корпорациями) страны, непосредственно вверивших ей право быть воплощением народной воли.

Но отечественные земские соборы XVI-XVII веков выполняли  более разнообразные функции в существовании российского государства, нежели курултаи кочевых государств. В условиях общенациональных потрясений, какими были борьба с Польшей и Ливонским орденом, Казанским и Крымским ханствами, Великая смута и самозванство, представители всех земель и сословий[18] тогдашней России фактически разделили с царской властью ответственность за судьбы страны и приняли активное участие в ее реальном управлении, особенно на местном уровне. Но самое главное даже не в этом. Несмотря на краткость функционирования земских соборов, свернутых нараставшей централизацией царской власти ко второй половине XVII века, их влияние на национальное и правовое сознание России было огромным. Память о соборах, как бы расширивших демократические традиции местного самоуправления на уровне сословных объединений, сельских общин и артелей до масштабов всего государства, сохранилась в народе навсегда. Прав был В.О. Ключевский, который писал: «Слова, малознакомые прежде, – совет всей земли, общий земский совет, всенародное собрание, крепкая дума миром – стали ходячим выражением новых понятий, овладевших умами. Из этих понятий всего глубже врезывалась в общественное сознание мысль об избрании государя “советом всей земли”. Расширяясь, эта мысль захватила все земские дела; о всяком земском деле считали необходимым учинить “крепкий общий совет”, и для этого города устраивали съезды, выбирая из своей среды “лучших людей” от всяких чинов»[19].

Здесь надо отметить три символических детали. Во-первых, многие талантливые русские западники-государственники в своих проектах превращения российской монархии из самодержавной в представительную исходили из идеала земского сословно-территориального участия народа в государственных делах. Таков был механизм  формирования Государственной думы в проекте М.М. Сперанского.  Во-вторых, государственный проект М.М. Сперанского удивительным образом совпал с советским проектом. Это проницательно подметил уже Н.Н. Алексеев, выявляя тем самым историческую преемственность демократических  традиций и российской власти, и российских государственно-политических идей[20]. Он прямо констатирует, что за вычетом монархического принципа, государственная система Сперанского и Советская система практически совпадают, и в них преодолеваются «индивидуализм и атомизм европейской демократии»[21]. В-третьих, система выборов в Советы, весьма напоминавшая  земские выборы  начала XVII века (лучшие представители от корпораций и территорий)[22], сложилась в России в экстремальных условиях Первой мировой войны и всеобщего государственно-политического кризиса, причем, как верно подметил С.Г. Кара-Мурза, «Советы (рабочих, солдатских и крестьянских) депутатов формировались как органы не классово-партийные, а корпоративно-сословные, в которых многопартийность постепенно вообще исчезла. Эсеры и меньшевики, став во главе Петроградского совета, и не предполагали, что под ними поднимается неведомая теориям государственность крестьянской России, для которой монархия стала обузой, а правительство кадетов – недоразумением»[23]. Можно согласиться и с общим выводом С.Г. Кара-Мурзы, что народу в этой ситуации оказался близок сам принцип формирования Советов, «как типа соборной власти»[24], уходящий в глубины русской истории.

О том, что советская власть оказалась созвучной политическим и нравственным чаяниям всех территорий и народов России, говорит и факт так называемого «триумфального шествия Советской власти», вскоре после Октябрьской революции восстановившего основы функционирования российского государства от Петрограда до Сибири. Глубинная правота советской власти была подмечена и ее наиболее объективными критиками, тем же Н.Н. Алексеевым, который  писал: «В советской системе отправным пунктом является не отдельный человек и не искусственное соединение людей, но органический территориальный член целого – совет, округ, область, город и т.п., или же профессиональные объединения людей в пределах этих территориальных единиц, наконец национальные части государства. Начала эти и подлежат дальнейшему укреплению, развитию и усовершенствованию в евразийском государстве»[25].

Таким образом, принцип территориально-корпоративного делегирования лучших представителей народа в законодательные и контролирующие органы власти есть основания квалифицировать как политическую демократическую универсалию Евразии, отличающую ее от партийных демократий Запада. Этот принцип доказал свою эффективность в самых суровых исторических условиях.

К сожалению, абсолютно правильный, на наш взгляд, большевистский лозунг «Вся власть Советам!» дважды не был реализован в истории нашей страны. Первый раз – по вине самих большевиков, полностью подчинивших деятельность Советов правящей коммунистической партии. Во второй раз – по причине ельцинского переворота 1993 года и принятия нынешней Конституции, легитимизировавшей деятельность политических партий западного типа и ликвидировавшей Советскую власть. Что же касается партий, образованных впоследствии по корпоративному принципу, то они в этой системе или оказались мертворожденными политическими образованиями, типа крестьянских партий, партий спортсменов и пенсионеров, или же приобрели карикатурный характер, типа партии любителей пива.

Отсюда второй ключевой тезис статьи: необходимо на новом уровне вернуться к народовластию советского типа, особенно в нынешних кризисных геополитических и социально-экономических условиях.

Здесь надо сделать ряд существенных оговорок. Возможный возврат к советской системе ни в коем случае не будет буквальным (вполне в духе диалектического закона отрицания отрицания), где вряд ли будущие советы будут объединять в одном лице и законодательную, и исполнительную власть, как это было в СССР. И, конечно, здесь не должно быть скрытой диктатуры одной партии, «сшивающей» государственную вертикаль управления единой партийной дисциплиной и волей, где съезды той же Коммунистической партии СССР были на порядок важнее всех заседаний Верховного Совета. Мы не хотим, да и не можем детально прописать будущую схему народоправства советского типа, и лишь обрисуем базовые принципы и механизмы, позволяющие, на наш взгляд, преодолеть коренные недостатки партийной демократии. Ясно также, что здесь нельзя рубить сплеча, и возвращение на новом уровне к территориально-корпоративным основам российской государственности потребует какого-то переходного периода, новых людей и неизбежно новых политических идей.

3. Преимущества территориально-корпоративной демократии над партийной

Преимущества советской системы по сравнению с партийными системами Запада достаточно убедительно обосновывал еще Н.Н. Алексеев в  работе «На путях к будущей России (советский строй и его политические возможности)», изданной в Париже в 1927 и не утратившей до сих пор своего значения. Мы добавим к критике партийного парламентаризма, приводившейся выше, новые аргументы, учитывая своеобразие постсоветской России и нынешнюю геополитическую ситуацию.

Выборы в законодательные органы власти, особенно по партийным спискам, во-первых, не гарантируют избрание лучших, т.е. наиболее умных и ответственных, людей, о чем писалось выше. К этому надо добавить привнесенные в 90-ые годы с Запада индивидуалистические ценности личного карьерного успеха, власти и богатства, а не бескорыстного и жертвенного служения своей стране, которое было осмеяно, как наследие тоталитарного советского прошлого. Во-вторых, территория России столь огромна по сравнению с теми же европейскими странами, что осуществлять контроль за деятельностью партийных парламентариев с мест невозможно. Попав в Москву, они  могут заниматься решением собственных проблем и даже в недавнем прошлом позволяли себе массово не ходить на заседания Государственной Думы. Соблюдение требований фракционной партийной дисциплины обеспечивает им вполне комфортную частную деятельность в столице. В-третьих, партийный депутат весьма опосредованно связан с интересами той территории и той профессиональной корпорации, откуда он избран. Он в первую очередь пропагандирует партийную программу и отвечает за свою деятельность перед партией. Требовать же от него отстаивания интересов региона, работников какой-то профессиональной или общественной сферы крайне трудно. Он в глаза своим выборщикам прямо не смотрит[26] и вообще чаще всего их не знает.  В-четвертых, партийные депутаты Государственной Думы, число которых конечно и которые пространственно оторваны от своих избирателей, легко поддаются манипулированию и политическому давлению. Даже оппозиционные депутаты, попав в столицу, нередко «приручаются» властью и идейно «мутируют». В-пятых, организация избирательных кампаний, финансирование деятельности партий и содержание партийных депутатов в столице с немалыми зарплатами, квартирами и системой социального обеспечения  – все это огромные государственные расходы, попросту иррациональные в условиях, когда внешнеполитическая ситуация требует от государства огромных материальных расходов.

В свете вышеизложенного скорейшее возвращение к территориально-корпоративному формированию органов представительной власти и наделение их более широкими полномочиями со всех точек зрения видится вполне рациональным. В чем же явные преимущества системы советского типа?

Прежде всего, механическое голосование за мало кому известных отдельных партийных кандидатов или за «партийные списки» здесь заменяется органическим (по выражению Н.Н. Алексеева) принципом поэтапного делегирования снизу вверх, в высшие органы государственной власти, уже проверенных в реальном деле людей при обеспечении действенных механизмов контроля за ними снизу, в первую очередь,  со стороны первичных территорий (городского района) и организаций (конкретного государственного учреждения или фирмы), непосредственно выдвинувших их во власть. Соответственно, и единая государственная законодательно-контролирующая власть в стране выстраивается по принципу пирамиды: снизу вверх и от периферии к центру. Применительно к федеративному устройству государства его четко сформулировал М.А. Бакунин, хотя он вполне применим к территориально-корпоративному построению государства в целом. Видный русский анархист вписал: «…Политическая и экономическая организация социальной жизни не должна более, как это имело место до сих пор, исходить сверху вниз и от центра к периферии, по принципу единства и вынужденной централизации, но снизу вверх и от периферии к центру, по принципу свободной ассоциации и федерации»[27].

Соответственно, главная задача территориально-корпоративной или «органической» демократии состоит в качественном отборе, контроле и продуманном продвижении вверх по ступеням государственной лестницы наиболее способных, энергичных и ответственных людей. Скажем, в местные органы власти делегируют своих лучших представителей предприниматели, врачи, учителя, крестьяне. При желании на местном уровне среди этих достойных людей можно устроить и первичные выборы. Выбранные депутаты некоторое время работают на местах, а потом наиболее способные из них делегируются данным органом для работы в более высокие — областные (краевые) и верховные — законодательные органы власти с периодическими отчетом о деятельности перед выдвинувшими их советами всех уровней, включая территорию или организацию, первично доверивших им право выражать и защищать их интересы. Должны быть и эффективные механизмы отзыва депутатов, если они не выполняют возложенных на них обязательств. Об этом принципе территориально-корпоративного отбора депутатов точно высказался в свое время Д.И. Менделеев: «…Полезно, чтобы избираемый был знаком с местными условиями и при выборе его выборщики могли судить о нем не понаслышке да не по словам одним, а по действительным делам, … так как нередко «стелют мягко, да спать жестко», и это больше всего относится до слов, и выборщики служат свою службу родине лучше всего, когда будут руководствоваться не одними речами и «платформами» избираемых или их приспешников, а делами, совершенными предполагаемыми кандидатами в местной среде»[28].

Другое явное преимущество подобной выборной системы по сравнению с партийной заключается в том, что здесь существует прямая и постоянная связь выборщиков и депутата, которая заставляет последнего выражать и отстаивать объективные народные интересы, а не оглядываться на партийные программы и партийную дисциплину. Он вынужден нести прямую персональную ответственность за принятие (или непринятие) каких-то важных государственных решений на местном и федеральном уровнях. Целесообразно также, как это было в Советском Союзе, отправлять депутатов с мест в Москву исключительно на время осенних и весенних сессий для принятия важнейших государственных законов и других документов. Остальное время депутат может плодотворно работать в своем территориальном образовании, учитывая развитие современного медиапространства, возможности дистанционного общения с коллегами и работы над проектами законов. Пребывание среди людей, оказавших ему доверие на местном уровне, существенно повысит связь депутата с региональными элитами и простыми гражданами. Целесообразно также гарантировать депутату, выдвинутому в высшие органы власти, сохранение места его первичной работы в случае неудач на политическом поприще или желании завершить подобную деятельность.

Могут возразить, что парламентарий должен работать постоянно и профессионально, причем в столице — центре принятия важнейших политических решений, а также получать высокую зарплату, предотвращающую соблазн коррупции. Однако известно, что порочный человек будет брать взятки при любой зарплате. Если же депутат основное время работает в родном регионе, то возможности получения взяток существенно сокращаются, равно, как и соблазн под защитой депутатского мандата заниматься исключительно частными делами. Более того, депутаты, находясь большую часть времени на местах, имеют едва ли не оптимальные возможности и для обсуждения готовящихся законопроектов с коллегами из местных органов власти, и для верификации этих проектов посредством живого общения с избирателями.

Территориально-корпоративная демократия, будучи формально опосредованной через делегирование выдвинутому наверх депутату права политического волеизлияния, является в то же время прямой и непосредственной с точки зрения связи депутата с избравшими его конкретными людьми, корпорациями, территориями и этническими группами. А это и есть реальная, а не формальная демократия.

Что же касается профессионализма депутатов, то он определяется не местом пребывания, а исключительно жизненным и профессиональным опытом, личными способностями и трудолюбием. К тому же в своем регионе инициативный депутат мог бы сформировать экспертное сообщество из числа наиболее талантливых местных производственников, бизнесменов, ученых и представителей общественных организаций, заинтересованных в принятии (или совершенствовании) важных для региона программ, законов и государственных инициатив. Это, в свою очередь, способствовало бы органическому сращиванию государства и общества, делая не общество гражданским, а власть народной, что особенно важно опять-таки в кризисные периоды истории.

Кстати, было бы полезным и президенту, избираемому у нас непосредственным голосованием всего народа, быть все же подконтрольным высшему государственному органу страны (Верховному Совету или Народному Собору — дело не в названии), избранному территориально-корпоративным путем. Скажем, он мог бы представлять перед ним программу своей деятельности на весь период полномочий, и ежегодно отчитываться о своей деятельности по конкретным, заранее продекларированным пунктам, которые можно объективно оценить.

Вместо заключения

 Есть и последнее важное соображение в связи с объективной потребностью возврата на новом уровне к советской избирательной системе. В нынешних условиях военного конфликта России с Украиной и Западом остро встает вопрос окончания войны, на который пока никто так и не дал убедительного ответа. Все понимают, что сохранение украинской государственности в той форме и с той идеологией, какие есть сегодня, будет всегда чревато угрозой новой войны, даже если и удастся в ближайшее время заключить мир с Украиной на выгодных для России условиях. С другой стороны, весьма проблематична полная военная победа России над Украиной, учитывая экономическую мощь и военную силу стран Запада, поддерживающих нынешний украинский режим.

Вывод первый прост: Украина и Россия в их нынешних территориальных, государственно-политических и идеологических одеждах обречены на изнурительное и долгое военное противостояние, выгодное только коллективному Западу.

Вывод второй гораздо более сложен и для идейного принятия, и для практического воплощения, однако, на наш взгляд, совершенно логичен: чтобы покончить с войной и разрушением, сторонам конфликта надо как можно скорее встать на путь мира, созидания и объединения через постепенное воссоздание на новом уровне единого, некогда преступно разрушенного в Беловежье, союзного советского государства. Начинать такое объединение можно через качественное обновление союзных отношений России и Белоруссии, а также присоединение к этому процессу освобожденных территорий Украины. Объединение желательно основывать, как это ясно из предыдущего, на советской территориально-корпоративной системе и через формирование единого двухпалатного парламента советского типа с Советом Союза и Советом Национальностей. И вся политика выхода из войны должна строиться на пропаганде преимуществ такого союза, его миролюбивом и примиряющем характере с созидательными перспективами  вхождении в этот союз и других частей Украины. Тогда и Крым, и другие бывшие украинские территории, ныне присоединенные к нам, будут уже частями не украинского и не российского, а нового и единого союзного государства. Главными же объектами идеологической критики должны стать все формы национализма и западного либерального глобализма, как главных идейных врагов не просто русского и украинского народов, а всего человечества на современном этапе. Идея воссоздания СССР выказывалась давно, однако для практического  воплощения даже самых хороших идей всегда нужны соответствующие исторические условия.

Нам могут возразить, что такое объединение сегодня, да еще с Украиной — это чистейшая политическая утопия. Но ведь и в 1989 году никто не мог представить, что через два года Советский Союз распадется, а КПСС будут судить.

В кризисные времена войн и конфликтов общую победу и общее спасение обеспечивают проснувшаяся воля людей к единению, отказ от национального, корпоративного и личного эгоизма, а также сильные объединительные идеи, способные вдохновить народы на новые исторические свершения. Отсюда и последний третий тезис статьи: «Вся власть Советам!» — этот старый лозунг вновь выдвигается историей в качестве абсолютно правильного и подлежащего, наконец, реальному воплощению.

 

ЛИТЕРАТУРА

Алексеев Н.Н. Русский народ и государство. М.: «Аграф», 1998.

Бердяев Н.А. Философия неравенства. М.: Има-пресс, 1990.

Бернье Ф. История последних политических переворотов в государстве Великого Могола. М./Л.: Государственное социально-экономическое издательство, 1936.

Иванов А.В., Фотиева И.В. Современное университетское образование: административно-бюрократический произвол и его последствия//Идеи и идеалы. 2020. Т.12. №4-1. С.113-128.

Кара-Мурза С.Г. Советская цивилизация. Книга 1. От начала до Великой Победы. М.: Издательство «Алгоритм», 2001.

Карсавин Л.П. Основы политики// Россия между Европой и Азией. Евразийский соблазн. Антология М.: Наука, 1993. С.174-216.

Керимов А.Д. Капитализм и демократия // Вопросы философии. 2019. №4. С.12-24.

Ключевский В.О. Сочинения. В 9-т. Т.III. Курс русской истории. Ч.3. М.: Мысль, 1988.

Ключевский В.О. Сочинения. В 9-т. Т.IX. Материалы разных лет. М.: Мысль , 1990.

Кычанов Е.И. Кочевые государства от гуннов до маньчжуров. М.: издательская фирма «Восточная литература» РАН, 1997.

Материалы для биографии М.А. Бакунина. В 3-х т. Т.3. М.-Л.: Государственное издательство, 1928.

Менделеев Д.И. К познанию России. М.: Айрис-пресс, 2002.

Новгородцев П.И. Об общественном идеале. М.: Издательство «Пресса», 1991.

Почему россияне не доверяют парламенту и политическим партиям: выводы академика. URL: https://www.mk.ru/social/2019/02/21/pochemu-rossiyane-ne-doveryayut-parlamentu-i-politicheskim-partiyam-vyvody-akademika.html

Соловьев С.М. Об истории древней России. М.: Просвещение, 1992.

Социологи выяснили отношение россиян к политическим партиям. URL: https://imccenter.ru/sotsiologicheskiye-issledovaniya-politicheskikh-partiy-i-dvizheniy/

Султанов Т.И. Чингиз-хан и Чингисиды: Судьба и власть. М.: АСТ-АСТМОСКВА, 2006.

Сыщенко А.Г., Сыщенко В.А. Золотые годы сибирской и алтайской кооперации, 1896-1919. Т.1. Барнаул: Изд-во А.Р.Т., 2003.

Тысячи жителей Алтая объединились для помощи военным: они шьют носилки и варят печки. URL: https://brl.mk.ru/

Цивилизационная миссия Сибири: от техногенно-потребительской к духовно-экологической стратегии глобального и регионального развития. Барнаул: Новый формат, 2022.

__________________________

 

[1] Тысячи жителей Алтая объединились для помощи военным: они шьют носилки и варят печки. URL: https://brl.mk.ru/

[2] См. Социологи выяснили отношение россиян к политическим партиям. URL: https://imccenter.ru/sotsiologicheskiye-issledovaniya-politicheskikh-partiy-i-dvizheniy/

[3] Почему россияне не доверяют парламенту и политическим партиям: выводы академика. URL: https://www.mk.ru/social/2019/02/21/pochemu-rossiyane-ne-doveryayut-parlamentu-i-politicheskim-partiyam-vyvody-akademika.html

[4] См. Менделеев Д.И. К познанию России. М.: Айрис-пресс, 2002. С.301-305.

[5] Ключевский В.О. Сочинения. В 9 т. Т.IX. Материалы разных лет. М.: Мысль , 1990. С.355.

[6] Карсавин Л.П. Основы политики// Россия между Европой и Азией. Евразийский соблазн. Антология М.: Наука, 1993. С.201. С.174-216.

[7] Бердяев Н.А. Философия неравенства. М.: Има-пресс, 1990. С.159.

[8]Новгородцев П.И. Об общественном идеале. М.: Издательство «Пресса», 1991. С.548.

[9] Убедительный анализ пороков современных демократий, обслуживающих в основном интересы крупного капитала, дан в статье: Керимов А.Д. Капитализм и демократия // Вопросы философии. 2019. №4. С.12-24.

[10] Двум этим важнейшим проблемам развития страны посвящены следующие работы, в написании которых участвовал автор статьи: Иванов А.В., Фотиева И.В. Современное университетское образование: административно-бюрократический произвол и его последствия//Идеи и идеалы. 2020. Т.12. №4-1. С.113-128; Цивилизационная миссия Сибири: от техногенно-потребительской к духовно-экологической стратегии глобального и регионального развития. Барнаул: Новый формат, 2022. С.58-86.

[11] Сибирской кооперации, сумевшей организовать продовольственное снабжение русской армии в годы первой мировой войны и эффективное местное самоуправление в условиях гражданской войны, посвящена богатая фактическими данными монография: Сыщенко А.Г., Сыщенко В.А. Золотые годы сибирской и алтайской кооперации, 1896-1919. Т.1. Барнаул: Изд-во А.Р.Т. 2003.  Любопытно, что успешная сибирская кооперация пугала и царскую, и большевистскую власть, а время ее фактической ликвидации в конце 20-х годов ХХ века совпало по времени с началом становления сталинизма.

[12] Напомним, что почетный титул «каана» носил и русский князь Святослав.

[13] Кычанов Е.И. Кочевые государства от гуннов до маньчжуров. М.: издательская фирма «Восточная литература» РАН, 1997. С.97-98.

[14] Султанов Т.И. Чингиз-хан и Чингисиды: Судьба и власть. М.: АСТ-АСТМОСКВА, 2006. С.72.

[15] Для оправдания прав Чингисхана на руководство всеми кочевыми племенами Великой степи была придумана легенда о происхождении его рода от легендарной матери-прародительницы Алан-Гоа.

[16] Бернье Ф. История последних политических переворотов в государстве Великого Могола. М./Л.: Государственное социально-экономическое издательство, 1936. С.136.

[17] Цит. по Соловьев С.М. Об истории древней России. М.: Просвещение, 1992. С.231.

[18] В состав земских соборов до начала XVII века входили только правительственные и служилые люди из столичных кругов, а не представители всех сословий страны. Социальная база соборов, принцип выборности и их роль в местном самоуправлении расширялись по мере нарастания смуты в стране.

[19] Ключевский В.О. Сочинения. В 9-т. Т.3. Курс русской истории. Ч.3. М.: Мысль, 1988. С. 79.

[20] См. Алексеев Н.Н. Русский народ и государство. М.: «Аграф», 1998. С.348-350.

[21] Там же. С.350.

[22] Правда, теперь привилегированными корпорациями оказались не правящие классы, а рабочие, крестьяне и солдаты.

[23] Кара-Мурза С.Г. Советская цивилизация. Книга 1. От начала до Великой Победы. М.: Издательство «Алгоритм», 2001.С. 79-80.

[24] Там же. С.93.

[25] Алексеев Н.Н. Указ соч. С.180.

[26] В отличие от того же кочевого каана, которому люди непосредственно смотрят в глаза на курултае.

[27] Материалы для биографии М.А. Бакунина. В 3-х т.Т.3. М.-Л.: Государственное издательство, 1928. С.40-41.

[28] Менделеев Д.И. К познанию России. М.: Айрис-пресс, 2002. С.304.